Её опущенные плечи, руки, уставшие от бесконечной стирки и уборки, беспомощно свисающие вдоль тела, делали её как–то старше.

Вася стоял в стороне и чесал себе затылок, хмыкая при этом себе под нос.

Ребятишки возились с лохматым псом в глубине двора.

Маша утёрла передником непрошено навернувшиеся слезы, засуетилась от нахлынувших чувств, и стала звать брата и мужа в дом за стол.

После густого борща, куриных пельменей и нескольких рюмок водки, разговор стал налаживаться, и расстояние и время, которое вначале казалось непреодолимым, вдруг как–то незаметно изчезло.

Василий приосанился, приободрился, оправившись от смущения после знакомства с братом супруги, которого никогда раньше не видел и поэтому сразу решил расспросить его о том и о сём.

Ему не терпелось узнать, как жилось ему вдали от родного края, с детства знакомых мест и людей, как ему представлялось, близких по духу.

Семён с присущей ему степенностью принялся с расстановкой и подробно рассказывать о своих странствиях. Он многое повидал. Когда он приезжал в новую для него страну, ему нравилось наблюдать за самобытностью каждого народа, он тщательно выискивал в их привычках что–то близкое для себя.

У него даже зародилась и развилась с течением времени своя теория о том, что всё человечество произошло от одной единственной семьи, и все на самом деле являются родственниками более или менее дальними.

Сейчас Семён сел на своего излюбленного конька, поэтому остановить его монолог уже никто не мог.

Маша и Василий даже и не пытались, они слушали с широко раскрытыми глазами и развесивши уши,                 

только изредка покачивая головой, иногда как бы соглашаясь, а иногда как бы поражаясь тому, что говорит Семён.

– Вот например французы,– говорил он.

– Капусту кислую едят. По грибы по ягоды в лес ходят, варенье варят. Пряники у них ни чем не хуже тульских. Да и хлебосольные они не меньше нашего.

Голландцы например не дураки выпить чего–нибудь горячительного и селёдочкой закусить. Селёдка считается типичным голланским деликатесом.

Ну а если подружился с одним из голландцев, считай что тебе повезло, значит приобрёл друга на всю жизнь.

Шведы и прочие скандинавы обожают котлеты. Китайцы постоянно пьют чай, едят пельмени и салат дальневосточный из морской капусты.

Итальянцы вообще считают блины своим национальным блюдом.

Мексиканцы и перуанцы носят, как и мы, вязаные шерстяные носки, шапки и свитера с орнаментом. У немцев бутерброды и сосиски на завтрак.

У испанцев вообще с нами много общего, они, как и мы, многие десятилетия жили под гнётом тоталитарного режима, а это, я вам скажу, бесследно не проходит.

А самая важная особенность на мой взгляд, которая сближает все племёна и народы, это то, что все они любят русских женщин.

Маша встрепенулась и так по–женски, с достоинством, поглядела на мужа.

Василий пробурчал что–то себе под нос. Это что–то могло означать:

– А я что, я ничего, я ж не спорю.

– Наибольшей популярностью, конечно, пользуются длинноногие блондинки,

они просто нарасхват. – Продолжал Семён.

– Тут ихних мужчин можно легко понять.                                   

Вот и наряды и украшения у их ног, чтобы как куколки были и глаз радовали.

На следующем месте женщины добрые, понимающие, с большим сердцем. Такие особенно нравятся желающим создать крепкую, счастливую семью. Чтобы всё как у людей, дома уют, обед горячий, и жена спокойная и отзывчивая.

Потом женщины постарше идут. Ни одна из состоятельных семей уже не может представить свой быт без хозяйственной и аккуратной русской домработницы, на которую можно полностью положиться. Зная, что она и детей покормит, и вовремя спать положит, и дом до кристального блеска доведёт.

Только вот русская женщина, она как сама матушка Россия, её умом не понять. Вроде всё у неё хорошо и достаток есть и семейное счастье.

А всё же на чужбине не хватает ей чего–то.

И такая русских женщин подчас тоска берёт и отчаяние,                                                                

что никак её иностранные мужья в толк не возьмут.

Только нам наши русские женщины понятны, потому что родные мы им. Близки нам их сомнения и тревоги. Только мы с ними так, по душам помолчать можем. Нас объединяет путь, пройденный вместе, а их иностранные близкие по пути этому не ходили и ничего про них толком не знают.

Можно конечно про прошлое забыть, но мало кому это удавалось.

Как то раз был я в гостях у приятелей.

Угощались, выпивали, беседовали мы в тёплой компании. Зашла к хозяину знакомая одна, русская девушка с западным своим женихом. Замечательный жених у неё, внимательный, воспитанный. Она, считай, в его обществе целый год провела, а со своими одноплеммениками давно уже не общалась. Тут все стали воспоминаниями делиться, песни петь родные, до глубины души знакомые, печалиться и радоваться без видимой на то причины, кручиниться почём зря.                                                                      

Жених её никак в толк не возьмёт, с чего эта перемена в ней приключилась. Минуту назад пела, танцевала, а теперь безутешно плачет.

Наши сразу поняли, девчонке утолить тоску надо, выплакаться.

А жених уже с ума сходит, решил, несчастлива она с ним, и что он жизнь ей всю исковеркал. Метаться во все стороны стал, за голову хвататься.

Девчуха выплакалась и притихла. Мы её к жениху сопроводили и говорим, забирай свою царевну несмеяну, процесс душевного очищения закончен.

После такого излияния чувств её ещё на год хватит.

А по правде, так зацепит другой раз сердце тоской неодолимой, что не только женщины плачут. Бывает и мужчины роняют горючую скупую слезу.

Разве могут они это понять.                

То что мы без вины виноватые, и смысла в этом искать не нужно, его может и нет, смысла этого.

Так что разбросало по всему свету голубушек пташек наших перелётных от Африки до Аляски. И грустят они согласно часовому поясу, о вещах никому непонятных.

Мужчины русские конечно тоже в поиске.

Есть такие, что уехали в надежде пережить незабываемые приключения и найти большую любовь, но таких мало.

Всем быстро становится ясно, что земля маленькая, если не привезёшь любовь с собой, в новом месте её найти почти невозможно.

Большинство конечно потянулись за длинным рублём.

Как говорится, русского тяжело охомутать, как дикого мустанга, но зато, если это получится, то на нём всю жизнь потом ездить будет можно. Вот и пашут наши богатыри, возводят дома, плитку кладут и чего только не делают в разных уголках белого света. Но это всё к делу относится только косвенно.                                                            

Василий, как зачарованный, смотрел на свояка восхищённым взглядом. Не было у Василия времени, чтобы понять всё то, о чём говорил Семён, но главное он уловил, то что Семён совершенно прав. Василий переполнился глубоким уважением к своему родичу, решив что с этих пор он станет для него бесспорным авторитетом. Маша размышляла, как бы поскорее рассказать всем своим подружкам о том, какой у неё умный и прогрессивный во всех отношениях брат. В это время в дом с шумом ворвались ребятишки и стали жаловаться друг на друга. У Коли чумазые щёки были в разводах от слёз, а у Мишки был разцарапан нос.                                                                                                            

Маша поднялась из–за стола и повела сорванцов умываться.

Василий наполнил рюмки до краёв, и мужчины осушили их залпом, крякнули, занюхали краюшкой хлеба. Опять наполнили, опять выпили, закусили.

Семён затянул тихим, почти неслышным голосом.

– Как в степи глухой замерзал ямщик.

Василий подхватил более высоким молодым голосом.

Маша дала детям по яблоку и отправила их на улицу, а сама прислонилась к дверному косяку. Она слушала необыкновенно проникновенное пение дорогих её сердцу мужчин, и изнывала от переполняющего её счастья и глубокого трепета.

На следующий день Семён вышел прогуляться по городу. Первым делом он зашёл на телеграф, нужно было позвонить. У Семёна была строительная фирма в Испании, где он жил последние годы. Позвонив и убедившись, что всё в порядке, он расплатился в кассе за звонок, и вышел на улицу.

Город изменился, разросся, появились многоэтажные блочные дома.  

Семён послонялся по нижнетуринским окраинам, стараясь найти знакомые места, но всё казалось ему чужим, не имеющим к нему отношения. Плутая по улицам он вышел к школе, в которой когда–то учился. С улицы можно было разглядеть классы, в которых за партами сидели дети. Было время, когда и он сидел в этих классах. Ему показалось, что это было так давно, что словно происходило не с ним. Когда он проходил рядом с военкоматом, он вспомнил как его забирали в армию. Тогда же он простился со своей девушкой Наташей, которая обещала его ждать. Оказавшись напротив здания загса, он неожиданно для себя вспомнил, что обещания она не сдержала. Вернувшись из армии, он узнал, что вышла его Наташа замуж за другого, именно в этом загсе. Больше он её никогда не видел, потому что она уехала с мужем во Владивосток.

Поторчав на улице ещё немного Семён вернулся домой, и до обеда играл с племянниками в футбол.

Вечером собрались разные гости. Семён вначале был в центре всеобщего внимания, но потом все перешли к разговорам на житейские темы, к нему отношения не имеющие.

Он не стал говорить гостям о том, что человечество – это одна большая семья. Сейчас этот глобализм был не к чему.

Эти люди живут здесь и тут проходят их жизни. В этом городе живут их родственники и друзья. И не стоит перед ними такой задачи, чувствовать себя частью вселенской семьи. Им и так хватает общения, встреч и разговоров, им для этого достаточно перейти через улицу и зайти друг к другу в гости.

Семён был для них близким человеком. И только он один понимал, что он и является тем связующим звеном, которое соединяет Уральский край с остальным миром.

19.09.09

Гелена Книзель